Хм-м-м, ведущее к переменам
(Это продолжение. Начало здесь)
Есть у психологов и психотерапевтов тема, на которую говорить неприятно. Да и не принято, пожалуй, тоже.
Юджин Джендлин был первым, кто заговорил об этом вслух. Психотерапевт, философ, новатор, он со своей командой в течение 15 лет провел масштабное исследование,которое привело к сенсационным, разоблачающим, казалось бы, результатам. Он установил, что более половины случаев терапии не приводят к успеху. Успехом считались «ощутимые результаты изменений на основании тестов и в обычной жизни». Более того, успех не зависел от того, к какой школе принадлежал терапевт и какую квалификацию он имел. Его причина заключалась в клиенте.
Успешна или не успешна будет терапия, можно понять в первые же минуты, выяснил Джендлин. Уже на первой встрече удается безошибочно предсказать, будет ли работа с тем или иным человеком иметь реальный результат. Причем так легко, что даже новички-студенты, быстро поняв в чем дело, начинали делать правильные прогнозы.
И самое удивительное, секрет заключается не в характере проблем обращающегося за помощью человека и не в тяжести его личной истории. Не в том, в каком окружении он находится. Оптимист он или пессимист. Какую структуру личности имеет. И каких идей или версий в своей жизни он придерживается.
Всё зависит от одной странной, казалось бы вещи. Успех терапии определяет то, как человек говорит. Вернее, как он… хмыкает. …И хмыкает ли он вообще.
Знаете, как это бывает, когда человек, рассказывая о чем-то, вдруг оказывается в замешательстве. Пытается найти правильное слово. Молчит, порой испытывая неловкость. (Молчать ведь теперь неловко). Начинает что-то там мычать про себя? Так вот, именно те люди, которые во время беседы замолкают, не могут сразу найти нужные слова, запинаются, ищут ответы внутри, отводят глаза, погружены в себя, тянут что-то вроде м-м-м-м, э-э-э-э — именно они и продвигаются в своих переживаниях к новому качеству. Именно для них терапия и оказывалась прогнозируемо успешной. А те, кто так не делают, никуда особенно и не продвигаются, застревая в привычных переживаниях. Такое сенсационное открытие сделал Джендлин примерно полвека назад.
*ψ
Чтобы было понятнее, о чем я, перенесемся в конец 30-х годов прошлого столетия, в Вену. Юджину, тогда еще Евгению, Джендлину 12 лет. В Вену приходят нацисты. Отец Евгения, еврей, в одночасье лишается своего бизнеса. Его арестовывают, через три месяца, к счастью отпускают. Но опасность нового, куда более серьезного ареста, нарастает с каждым днем. Они готовятся к эмиграции. И вот, наконец, они, вся семья, с маленьким чемоданчиком, тайно отправляются на поезде в Германию, откуда собираются бежать в США. В поезде отца чудом не арестовывают (именно в ту минуту, когда за ним пришла полиция, он вышел на станции купить лимонад). Высаживаются в Кельне. Отец знает адрес, по которому можно будет купить документы, чтобы отправиться дальше, чтобы спастись. Вместе с Евгением они идут по этому адресу. Мальчик ждет снаружи минут пятнадцать, пока не появляется отец. Он бледен. «Этому человеку доверять нельзя, — произносит он. — Мое чувство говорит мне «нет». «Откуда ты это узнал?» — удивляется Евгений. Отец показывает на грудь. Мальчик не может этого понять. Как так? Отец и раньше часто говорил, что следует доверять своим чувствам. Но этот раз был особенный! Они были в чужом городе, в нацистской Германии, без каких-нибудь других вариантов спасения. Этот адрес был их единственной зацепкой. И вдруг — что-то в груди, которое говорит «нет», и это становится определяющим!
Юджин тогда не понимал, как отец смог сделать свой выбор. Он пытался представить, что это такое может быть за чувство, которое так определенно говорит с тобой. Он старался найти что-то подобное внутри, но не мог.
И прошло много лет, прежде чем и он узнал это ощущение в себе. И оно помогло ему разработать новое направление в феноменологии и новаторскую систему психологической помощи себе и другим. (Ну, а тогда то особое ощущение отца дало возможность избежать предательства и всей семье выбраться живыми из оккупированной нацистами Европы).
*ψ
Чувствовали ли вы хоть однажды нечто подобное? Когда что-то внутри тебе говорит: «Нет, сюда нельзя». Или наоборот: «Вот оно, то самое». Когда что-то в груди или в животе начинает неясно, но настойчиво сигнализировать. Когда мы встречаемся с ощущением, которое воспринимается как что-то значительное, заслуживающее внимания. Мы пока не знаем, что это. Оно только брезжит на границе сознания. И как-то странно привлекает там, внутри. Как что-то неотступно важное. И в то же время с ним сложно встретиться. Потому что оно обычно бывает смутным, неясным, беспокоящим. И требует тишины и внимания к себе, чтобы можно было ощутить его более отчетливо и уловить его смысл. Это процесс творческого поиска собственных ответов. Это встреча с внутренней мудростью. Цельное ощущение ситуации еще до всяких слов. Загадочное чувство правильности. Чуйка.
*ψ
В университете Джендлин увлекся философией. Он читал разных философов. Но не был удовлетворен их теориями. Как будто во всей философии не хватало одного очень важного звена. Он хотел найти, понять, как опыт, предшествующий словам, становится идеей. И ощущал, что идея не приходит в виде слова, она сначала неясно зреет внутри.
Думаю, что-то подобное — волнующе неясное — чувствовал, например, Менделеев, когда ему приснилась таблица элементов. Или Колумб, когда отправится в поиске Индии в совершенно противоположную сторону, чем это делали обычно. Или Кант, когда догадывался о том, что существует странное единство бескрайнего космоса над его головой и созвездия переживаний внутри.
*ψ
Книга, которая исподволь меняет мир
А затем, еще спустя годы, Джендлин провел то самое свое сенсационное исследование об успешности-неуспешности психотерапии. О том, что в своих переживаниях продвигаются те люди, которые имеют внутреннюю связь с телесными ощущениями. Которые привыкли обращаться в центр себя, к источнику. Именно там они умеют считывать контекст происходящего с ними. Они ищут подлинный смысл ситуации в своем собственном теле. В глубине ощущений. И этот процесс сопровождается сбивчивым молчанием, хмыканьем, видимостью неуверенности, колебаниям. И в то же время он приводит к внутренним переменам, к настоящим находкам внутри себя. К вопросам на свои ответы и к ответам на свои вопросы. И то, какую работу при этом проводит психотерапевт, в какой манере он работает и в какие идеи верит, оказывается делом второстепенным.
Но как быть, если таких людей — меньшинство в современном обществе? Это открытие оказалось трудным даже для самого Джендлина. Он-то до сих пор, как и его коллеги, был уверен, что люди в процессе терапии сами учатся ощущать свои внутренние процессы. Но выяснилось, что если у человека нет доступа к внутреннему источнику, он так и не понимает, как этот доступ получить.
Казалось бы, это исследование должно было поставить под вопрос сам процесс психотерапии. Но случилось обратное. Джендлин понял, что этой таинственной практике внутреннего поиска людей можно научить. И если выключать элементы такого обучения в терапию, многое происходит по-другому. Он написал об этом книгу, стал применять в своей практике, обучать последователей. Он назвал это focusing — фокусирование, сосредоточенность. И теперь этой практике следуют миллионы людей в мире. Она стала самостоятельной психотерапевтической школой и интегрирована в множество других.
Подробнее о том, что это такое — в следующий раз.
(Если вы хотите этому научиться: в Нижнем Новгороде мы набираем сейчас группу по обучению этой практике фокусирования. Если вы хотите быть ближе к источнику своей внутренней мудрости, приглашаем — звоните, спрашивайте, записывайтесь).
P.S. Историю о Джендлине и его отце записала с его слов Лоре Корбай (Lore Korbei). Сама она, клиент-центрированный терапевт, живет в Вене. Она лично училась у Джендлина. Лоре не раз бывала в Москве, последний раз — пошлой осенью. А мне повезло обучаться фокусингу на ее семинаре.
Светлана Гамзаева, психолог, Нижний Новгород, #пряностидуши
Похожее:
Как читать мудрость тела
Почему малые перемены важнее, чем инсайт
Психология: три парадигмы
Особый момент принятия
Метафоры тела