Авель — это шанс для Каина
Люди, которые нас волнуют (продолжение)
Иногда мы кого-то не любим по вполне прозаической и вообще-то стыдной причине. Мы завидуем. Это очень неприятное чувство, как наждачная бумага трётся где-то внутри. Такая крупнозернистая шкурка, с настоящими острыми стекляшками. И больно, и кроваво. Медленно изнуряющее нечто.
К тому же вместе с завистью обычно является целая свита, как у Воланда. Тут и стыд, потому что завидовать нехорошо. Хорошие мальчики и девочки не завидуют. И чувство неполноценности. И слабость, порой как от перенесенного гриппа, даже в ногах. И въедливое желание перестать завидовать, которое лишь загоняет зависть куда-то вглубь и делает ее еще более химической.
Но что, если и в зависти есть свой ресурс? Что, если, отказываясь завидовать, мы выкидываем и ребенка? Золотого, причем. И собственного.
*ψ
Раньше я тоже не любила свою зависть. Потому что мама с папой говорили, что нехорошо, и это подтверждалось моими собственными ощущениями. В результате я завидовала людям втайне от себя. Спроси меня тогда, я бы горячо ответила, что никому я не завидую. А если и завидую, то «белой завистью». Хотя слово «белая зависть» напоминала «белого бычка», это было что-то бессмысленное, тягомотное и ни к чему не ведущее. Докучная сказка. Пусть я и пыталась убедить, будто оно не запятнано ничем мрачным.
А потом я стала психологом, и в моих отношениях с завистью начался новый этап. Я поняла, что неправильных чувств не бывает. И если чувство возникает, у него есть важный смысл. И что невозможно не чувствовать то, что уже чувствуешь. И самый лучший способ – принимать все свои чувства. Даже те, что очень не нравятся.
Красивая и стройная теория. Очень эффективная, я без иронии здесь. Самые разные современные школы согласятся с ней – от духовных учений до различных психотерапевтических направлений.
Но одно дело декларировать принятие и любовь, другое дело принимать и любить свои чувства, всё это своё, на самом деле.
В общем, я стала искренне считать, что в зависти, в принципе, нет ничего плохого. Даже в моей собственной. Но я не признавалась себе, что пока не готова завидовать. Точно также как не готова пока, чтобы завидовали мне.
Первое продолжало казаться слишком мучительным, чтобы открыться этому всей душой. Чтобы дать ему достаточное пространство. Второе – опасным. Никто не должен был мне завидовать. Для этого приходилось, конечно, прятаться и, не дай бог, ничего не выпячивать. Оно, конечно, выпячивалось, но уже само собой и часто как-то неловко. Но я даже и не замечала, что так поступаю с собой.
Однако психология – коварная страна. Когда поселяешься там по-честному и надолго, то волей–неволей обретаешь это новое гражданство. И то, что раньше было лишь намереньем, становится реальностью. Так и зависть.
Однажды, наверное, я впервые по-настоящему осознала, что завидую. Впервые признала в себе эту боль.
Она чуть младше меня, почти ровесница. Тот же профессиональный путь, те же этапы. Но как-то легче, успешнее, светлее. Я завидовала многому – тому, что она имеет, как держится, где живет, что делает, на что решается. Это было неприятно. Это казалось разрушающим. Мне захотелось обесценить ее, придумать про нее что-то незавидное. Или найти что-то в себе, этакое, из-за чего она мне и в подметки не годится. В общем, избежать этого переживания любой ценой. Но я продолжала удерживать зависть в себе. И что-то в моем отношении к ней поменялось. Это была уже игра. Танец. Я начала двигаться навстречу пугающему чувству, покачиваясь в такт всему, что происходило во мне.
Я продолжала смотреть в тот, ее, мир. И чем больше смотрела, тем больше понимала, что гляжусь в зеркало. Только вижу не своё отражение. А себя в Зазеркалье. Ту себя, какой я могла бы быть. Но не стала. Ту, которой знаю себя, но не могу признаться. Какую не показываю другим. Я поняла, что меня раздражают не какие-то внешние детали, а та степень внутренней свободы, которую она, моя зазеркальная копия, позволяла себе. Ее уязвимость, ее несовершенства, которые она не скрывала. Ее доверие миру и умение вызывать доверие у других. Ее смелость. То, как на жила внутри себя.
Это было одновременно и болезненное осознание, чего важного я не делаю в своей жизни. Куда не двигаюсь. От чего отказываюсь. Чувство утраты – чего-то значимого из-за этого ведь так и не произошло! Принятие своих ограничений. И признание самой себе в предательстве – предательстве себя.
И в то же время – это было освобождение. Ощущение собственного ресурса, потенциала, перспектив. Того, что ощутимо присутствует внутри. И что может состояться вовне. И оно больше уже не в силах ждать. Оно само стучится ко мне. Принимая драконью форму зависти.
В общем, это того стоило, моё стоическое и искреннее смотренье туда. И зависть стала моей полярной звездой. Моим ориентиром. Она теперь точно указывала на полюс. Полюс моей собственной внутренней земли.
*ψ
Мне нравится, как о зависти написала Джулия Кэмерон: «Зависть – это карта. И у каждого из нас она своя. Каждый из нас наверняка удивится тому, что сам в себе обнаружит». Джулии Кэмерон я, кстати, тоже завидую. Она ведет группы по выходу из творческого кризиса. И написала знаменитый бестселлер – «Путь художника», который многим помог, мне в том числе. И эта моя зависть, с одной стороны, подтверждает для меня правильность выбранного мною пути. А с другой – ставит неприятные вопросы, чего же я на этом пути всё-таки не делаю, чего избегаю.
В общем, зависть – это всегда коктейль. Из двух непримиримых, казалось бы, составляющих:
* ощущение недосягаемости объекта зависти — то есть страх быть настоящим собой,
* восхищение этим объектом — то есть потребность быть настоящим собой.
И наша цель – трансформировать его из взрывной смеси в употребимый внутрь напиток со своим неповторимым вкусом.
Раз я завидую, значит, угадываю в этом человеке нечто, что есть во мне, но не проявлено. Значит, я в чем-то предаю себя и не делаю чего-то очень важного – раз ко мне приходит зависть.
Вот и Кэмерон пишет, что после того как шагнула навстречу своей зависти, та «оказалась только маской, за которой скрывался страх совершить нечто такое, чего я очень хотела, но никак не могла осмелиться».
«Зависть всегда таит за собой страх: что мы не способны добиться того, чего нам хочется; что кто-то другой добивается того, что, кажется, по праву принадлежит нам, даже если мы слишком испуганы, чтобы попытаться до этого дотянуться. По своей природе зависть очень ограниченная эмоция. Она не признает изобилия и многообразия Вселенной, предполагая, что в мире есть место только для одного – поэта, художника или кем еще вы мечтаете стать. А как только мы делаем шаг в сторону мечты, — продолжает Джулия Кэмерон, — становится очевидной истина: места во Вселенной хватит на всех. Но зависть заставляет нас смотреть на вещи как будто из тоннеля. Она сужает способность видеть предметы в перспективе. Лишает нас умения различать другие варианты. Самая беззастенчивая ложь, в которую зависть заставляет нас поверить, заключается в том, что нам будто бы только и остается, что завидовать, и другого выбора у нас нет. Как ни странно, зависть отнимает у нас желание действовать, в то время как действие и есть ключ к свободе».
Поэтому и стоит, вместо того чтобы продолжать сидеть в тоннеле зависти и делать вид, что ничего не происходит, пойти вперед, через всю эту тьму. И пусть даже впереди так неприятно режет глаза от белого света.
Светлана Гамзаева психолог Нижний Новгород #пряностидуши
* Вернуться на главную
В тему:
Почему мы кем-то восхищаемся
Прыгнуть за пределы
«Стыдиться — значит быть человеком».